Глеб
«Посмотри, все хотят счастья, но счастье у каждого своё. В буддизме хорошо раскрывается, что такое счастье. И что под ним понимается».
— Меня зовут Глеб. Занимаюсь разными буддийскими проектами. Строю флоат-студию в центре Петербурга. Уже 9 лет. Преподаю медитацию. Учусь любить. Иногда мне очень больно, иногда очень хорошо.
— Как тебе сейчас?
— Расслаблено, блаженно и больно.
— На чём у тебя фокус в проектах сейчас? Что-то есть основное?
— Думаю, что нет. Нет ничего основного. Всё вторичное. Но буддийские дела приоритетные.
— Как ты пришёл к буддизму?
Видимо, всю жизнь шёл. Я с подросткового возраста интересовался тем, как всё устроено. То есть вопрос «Что происходит?» меня волновал. И вопрос «Почему я так страдаю?» и «почему мне так больно?». Это движущие были вопросы. Я, в общем-то, всю жизнь так через них и жил. И таким образом много всяко-разного узнал. И о себе, и о мире. Ну, и потихоньку, к концу 20-летия своего я прекратился в буддизме. К тому моменту вопрос, что происходит, в общем-то, был снят. А со страданиями снят ещё не был. Ну, и не снят до сих пор. Ну, в том смысле, что я по-прежнему страдаю иногда. Угу. Но это не тот духовный кризис, который был. В общем, как завершился мой духовный кризис, так начался буддизм.
— Слушай, а кто снял вопрос, как всё устроено?
— Ну, он снялся просто. Ответы на любые вопросы находятся за пределами плоскости этого вопроса. Я философ и я задавался, конечно, вопросами разными. Как всё устроено? Откуда всё происходит? Почему так, а не иначе? Как работает восприятие? Как моё сознание работает? И вопрос, как всё устроено, снят был, ну, примерно таким ответом – как устраиваешь, так и устроено.
А потом был курс по мадхьямаке Андрея Терентьева и медитация у Аджана Чатри. Когда я узнал мадхьямаке, я понял, что, чёрт возьми, такие люди, которые интересуются тем, что и я, были давно, и действительно продвинулись на этом пути, я нашёл как будто своих. Такое чувство было. Но я удивился, что это вообще существует, и что это давно всё осмысляется, и что разработаны методы. Дальше я понял, что поскольку заниматься в жизни нечем… В смысле, чем угодно можно, но для меня заниматься буддийским проектами имеет огромный смысл, потому что это приносит очень много блага другим людям. Это осмысляет мою жизнь. И осмысляет жизнь других. И избавляет их от страданий. Для меня это самое большое благо, которое я могу принести, поэтому этим и занимаюсь.
— Скажи правило жизни, к которому ты пришёл в рамках своего опыта.
— Не слишком напрягаться и не слишком ругаться. Ну, то есть, если говорить про этику, про других людей, то не ругаться. А если говорить про себя, когда ты один, то не слишком напрягаться.
Или ещё вот один – «ничему не верь, всех люби». Когда война началась, я сформулировал что-то короткое, подумал, что это может быть полезно кому-то прямо сейчас. Это можно отнести к жизненному принципу. Ничему не верь в том смысле, что не застревай в каких-то сложных конструкциях, убеждениях, всё это относительно. И всех люби. В том смысле, что, не вреди, в первую очередь, и, по-возможности, будь тёплым.
— Как? Как не застревать?
— Как? Это другой вопрос. Ну, ничему не верь — это и есть как, потому что мы во всё верим. Очарованы всё время всем. Нужно ничего делать, потому что обычно мы, наоборот, про напряжение. Что-то делаем, и всё, нахватаем что-нибудь, и держим. А чтобы отпустить, вот это пресловутое «отпустить», хоть оно часто звучит по-дурацки, и когда особенно кому-то кто-то там в сложный момент говорит «отпусти»…
— Что-то приуныл.
— Да, что-то приуныл. И это первое. Ты это уже заметил. Первое, когда ты осознал, что ты приуныл. Нет, конечно, мы не говорим о том уровне, когда ты совсем не замечаешь даже, что приуныл до этого уровня. Но практика может помочь, если ты не успел выпить, а осознал, что приуныл и хочешь выпить. Ты в этот момент можешь дальше пойти по этим трём этапам, это очень просто. Ну, это мгновение одно, мгновение другое, мгновение третье. И ты можешь вспомнить в этот момент, что не только тебе плохо, чувак, не только ты приуныл. Все живут эти жизни. Все сталкиваются с массой разных страданий. Не только ты один, это твои близкие, твои враги, незнакомцы, миллионы людей. Они все проживают эти жизни, они все живут через эту боль. Они постоянно сталкиваются с очень похожими вещами. А некоторые прямо такие же, например, чувство голода, чувство спать надо, усталость. Это прямо одно и то же. Но вот какие-то содержания, понятно, могут меняться, и особенности у всех свои. Кто-то любит пострадать из-за отношений, а кто-то любит пострадать, не знаю, может быть, из-за самореализации, еще чего-то. Когда ты страдаешь, ты можешь собраться, у тебя ум собирается. То есть ты собираешься, тебе больно, ты здесь. Когда ты вспоминаешь о других, ты расширяешь своё сознание. Оно остается собранным, но широким. Когда на себе заточено сознание, очень узкое внимание, зажатое. А ты его тут расширяешь. И третье, открытость. Ты просто оставляешь, как есть. Вот так. И всё. То есть перестаешь что-то делать на самом деле. Это и есть мудрость. То есть ты сосредоточился, расширился и отпустил. И всё. И больше ничего не нужно. Это и есть свобода.
Это довольно простые принципы. Они уместны даже и без глубокого понимания. Да, мы сталкиваемся со страданиями постоянно. Будда говорил, что всё неудовлетворительно. Это природа всех. Всего вообще. Мироздания. А второе — это любовь. Это теплота, другие существа. Это что-то неотъемлемое, особенно для человека. Мы не можем без других существ. Для нас это очень важная часть нашей жизни. И мы чувствуем себя очень хорошо, когда мы связаны с другими с помощью эмпатии. И когда мы способны сопереживать, сострадать, любить, сорадоваться. Это все очень важные такие штуки. Когда они появляются, наше состояние разительно меняется. И это не то же самое, что поесть и поспать. Это круче. А открытость — это видение того, что всё не совсем такое, как оно есть. Всё такое прозрачное, и всё не такое жесткое. И ты понимаешь, что ты часть этого потока вселенского. И ты ему отдаешься. И ты, если не цепляешься за берега острые, каменистые, а просто плывешь, то иногда тебя на какие-то островки все равно прицепляет. Такое бывает, главное — не сидеть долго на них. Плывешь дальше, и всё. А что ещё делать?
— А выйти можно? С желтой стрелы хочется.
— Выйти можно. Ну, это и есть выход. Эта тройка, которая была описана. Это и есть выход, потому что выходить некому и неоткуда. Но когда ты это понимаешь, то это и есть выход. Это неочевидная штука, но как минимум жить полегче можно. Это точно. Это сто процентов. Это то, что я понял о себе. Про выход там и всё такое — это я не знаю. Я верю в это.
— Что ты бы сказал людям, которые далеки от буддизма, от религии, и, может, им хочется спокойствия и гармонии, что-то больше такое прикладное. С чего начать можно?
— Ну, в буддизм не надо им точно, если они хотят спокойствия.
— А кому в буддизм?
— Ну, кто Буддой хочет стать, избавиться от всех страданий и остальным помочь. Чтобы успокоиться, на самом деле очень много способов, нужно их постепенно делать. Та же медитация. Можно садиться по утрам, по вечерам, или там 5, 3, 10 минут, сколько есть, неважно. Начинать лучше с маленьких сессий, буквально несколько минут. И пробовать фокусироваться, например, на дыхании.
— А если ничего не получается и злишься?
— Можно просто сидеть, ну, или даже лежать, просто время засекать. На 3 минуты, например, если есть возможность. Ложишься на твердый пол и расслабляешься в том смысле, что не стараешься что-то делать в этот момент, специально о чем-то думать. Просто пытаешься расслабиться, отпустить на какое-то время все заботы, все свои тревоги. Потому что это всего лишь 3 минуты. Ты вернешься к ним, к делам, к заботам своим. Они никуда не денутся. Их никто не решит за тебя. Да. Ну, а 3 минуты ты можешь полежать, не думая об этом. И это, мне кажется, очень просто. А потом можно пробовать что-то более сложное.
— Может, я тебя что-то не спросила, а ты хочешь сказать?
Учитывая весь контекст предыдущего разговора, то я могу сказать, что Далай-Лама хорошо говорил никогда не сдаваться и помнить, что в мире, где ты живешь, есть такое понимание, культура такая, привычка развивать свой ум, то есть свой интеллект. Но не забывай о сердце, что есть еще и сердце, и его важно тоже развивать. И вот про никогда не сдавайся — это очень классная штука, потому что сдаться-то… Ну, это я уже от себя говорю. Сдаться-то невозможно, вот в чем дело. Но мы иногда начинаем сдаваться, то есть нам кажется, что всё обрушилось, всё кончено, и начинаем впадать в то самое уныние, которое является действительно тяжким грехом. Почему оно является тяжким грехом? Ну, просто потому, что это глупо и бессмысленно. Ты можешь в него впасть, но тебе все равно придётся в какой-то момент встать. Может быть, не в этой даже жизни, неважно. И когда ты понял и принял это, у тебя появляется сила и то место, то дно, от которого ты можешь оттолкнуться, ты наконец-то нащупываешь дно. А иначе можно падать бесконечно долго, потому что дна-то нет.
Это как один другой великий буддийский учитель Чогьям Трунгпа говорил, что плохая новость в том, что мы падаем, но хорошая новость в том, что дна-то нет. Мы цепляемся всё время за что-то, за воздух, и это нам приносит много страдания. Пытаемся зацепиться, но это невозможно. Здесь не за что цепляться. В этом основной смысл буддийского учения — цепляться не за что. Здесь акцент не на слове «цепляться», а на «не за что». Это всё кажется.
Буддизм нужен исключительно для того, чтобы разобраться со своим страданием и стать счастливым. Вот и всё, только для этого. Его, конечно, можно попытаться применять для разного. Но внутри него, слава богу, есть напоминание. И много учителей говорили, что, чуваки, вот это уже не буддизм. А вот это буддизм. Его можно продавать, его можно как политику использовать, можно как церковь, как что угодно. Но Дхарма не об этом. Она про то, как не цепляться и улыбаться. Только об этом. Ничего там другого нет. И начинается оно с того, что у нас есть проблемы, мы не удовлетворены. И эта проблема вездесущая. Она у меня, у тебя, у всех. И самое главное, что все наше поведение в этой жизни, оно обусловлено именно этой проблемой. Дхарма не ставит эту проблему, она уже есть. И мы пытаемся решить эту проблему ежедневно, ежемгновенно. Мы только этим и занимаемся.
Всё, что мы делаем, пронизано этим желанием освободиться. На это просто указывает Будда. Он говорит, ребят, посмотрите, как вы живете. Что вы хотите? Хотите свободы? Хотите, но вы не знаете, как её получить. Вот вам методы. Хочешь, проверь, примени. Работает. Посмотри, все хотят счастья, но счастье у каждого своё. В буддизме хорошо раскрывается, что такое счастье. И что под ним понимается. И так далее. Когда на себя это перекладываешь, понимаешь, ну да, вот именно это я и хотел. Но буддизм — штука не миссионерская. Если чувак не страдает или не считает себя страдающим, или ему не нужно счастье, ну, так всё, нет никакой проблемы, значит. Я говорю, буддизм — это просто часть человеческой деятельности, как и много всяких штук. Есть искусство, есть наука, есть христианство, есть масса разных дел. И все занимаются чем-то.